История первого успешного побега из лагеря смерти освенцима. Знаменитые побеги из фашистских концлагерей (4 фото)
Дебютная работа ключевой эпизод в биографии любого режиссёра, от неё зависит профессиональная судьба: пополнит «новичок» клуб кинематографистов или навсегда останется автором одной неудачной картины. Возникает двойная ответственность, если в режиссёрском кресле дебютирует человек, уже сделавший в кинематографе себе имя, пусть и в иной роли: в таком случае работа точно не останется незамеченной, её обязательно исследуют критики-профессионалы, а кинолюбители выскажут своё мнение, рождая «сарафан». Судить будут очень строго, поскольку отечественный кинематограф популярная мишень для разномастных острословов, чьи колкости порой бывают даже излишни. На этой арене ошибок не простят.
В канун светлого праздника 9 мая на экраны вышла режиссёрская работа Константина Хабенского «Собибор», рассказывающая о единственном удачном побеге узников из немецкого концлагеря. Постановка картины на столь драматичную и резонансную тему очень серьёзная задача даже для состоявшегося специалиста, поскольку здесь невозможно «замылить глаз» зрителю через спецэффекты, актёрам предстоит буквально прожить страдания своих персонажей, а режиссёру привнести в фильм соответствующее настроение и заставить своих подопечных «раскрыться». Любую фальшь зритель моментально раскусит и не простит.
Справился ли с этой задачей Хабенский?
Без вступлений и прологов картина устремляет нас к одной из наиболее эмоциональных сцен фильма, расположенной уже в самом начале и задающей общий тон повествования. Здесь же автор впервые умышленно сбивает с толку и удивляет зрителя, вплетя в повествование очень эффектную героиню в исполнении получившей ранее некоторую известность актрисы Михалины Ольшански.
Авторы достаточно любовно подошли к созданию персонажей, за ними действительно интересно наблюдать, им сопереживаешь. Но с другой стороны, ощущается и некоторая недосказанность: об отдельных личностях хотелось бы узнать подробнее (например, о ближайшем товарище Печерского в исполнении Романа Агеева или двух прекрасно сыгравших подростках), а кого-то чаще видеть на экране. С одной стороны, в этом есть недоработка, но с другой, если авторам удалось зрителя заинтересовать, значит, с главной задачей они справились. Возможно, кто-то по инерции примется ругать Марию Кожевникову только за то, что она Мария Кожевникова, но в этой ленте актриса воплощала морально сломленную женщину, а эта роль требует скорее пассивности, чем буйства актёрских красок, и с этой несложной работой она справилась. К созданию образов немцев авторы фильма подошли столь же тщательно, как и к узникам концлагеря. В картине они не безликие «штурмовики Звездных войн», а обладающие пусть и неброской, но собственной индивидуальностью. Один из них попал в СС по убеждению, другой слишком молод и не понимает, что творит, третий по-немецки педантичен и напоминает скорее «профессора» в форме, а кто-то топит себя на дне бутылки Но все они буквально упиваются внезапно обретенной властью над людскими судьбами и незаметно для самих себя сходят с ума и теряют людской облик, так как творимое ими в рамки человечности не укладывается. И даже всемогущий комендант лагеря Карл Френцель (Кристофер Ламберт) в одной из ярких сцен перекладывает вину за свои деяния на собственного отца так поврежденная нечеловечески жестокими деяниями психика палача защищает сама себя. Присутствуют в фильме и приспешники немцев еврейские капо и местные так называемые коллаборационисты (то есть предатели), но они только «обозначены». Большего эти презренные личности и не заслуживают.
Не все темы, поднятые в фильме, очевидны и сами бросаются в глаза: кроме «естественного» противопоставления надсмотрщиков и заключенных здесь присутствуют и более тонкие конфликты. Один из них заключен во взаимоотношениях Печерского и девушки-узницы Люки. Люка в фильме представляется зрителю скорее искусителем, нежели возлюбленной. Но искушение это не плотское, а идейное. На протяжении нескольких сцен Люка убеждает Александра в том, что для спасения им не требуется вступать на путь борьбы, достаточно просто ждать и верить в благоприятный исход. Печерский же сперва сомневается в собственной возможности возглавить бунт, но потом приступает к решительным действиям. В этом заключён антагонизм двух людей и мировоззрений. В результате, красноармеец спасает группу, а Люка погибает (когда все бежали, она укрывалась ). В таком итоге заключены как минимум два авторских посыла. Первый: когда судьба отчётливо подталкивает к действию действуй, отсидеться не получится, погибнешь. Второй: в реальной жизни героями становятся люди, ранее бывшие самыми обыкновенными, которым, как и всем, свойственны сомнения и колебания. Разница между Героем и простым человеком состоит исключительно в Поступке, сделанном или не сделанном. Физиологические особенности в виде квадратной челюсти и костюма супермена определяют «рэмбо» только в низкопробных боевиках.
На протяжении всего развития лента перенасыщена сценами жестокости и смерти, и в кульминации сценах подготовки и побега авторам должно было понадобиться всё мастерство для того, чтобы удерживать зрительское внимание и не позволить принять расправу узников над надсмотрщиками за «лишь ещё одно убийство, коих уже было показано множество». Момент начала исполнения плана стал одним из самых напряженных, чему особенно способствовали персонажи-подростки: юные актёры великолепно отразили моральный «слом», переживаемый в этот момент их герои, необходимый для того, чтобы справиться с задачей, непосильной для некоторых взрослых.
В развязке картины режиссёр Хабенский отошёл от «классической» манеры повествования и прибег к «экспериментам». Фильм завершается кадрами, на которых в замедленной съемке узники под огнем пулемёта сносят ограды и обретают свободу. Визуальный приём, к которому прибег режиссёр это не «избитое» слоу-мо, позволяющие под наиболее эффектными ракурсами увидеть коронный удар супергероя. Нет, замедленная съёмка призвана в кульминации показать значимость события, которые переживают люди, только что переставшие быть рабами и вещами, отразить пропасть между двумя этими состояниями, разделёнными «физически» лишь ограждениями. Мы видим, как ближайший соратник Печерского, погибнув в «физическом» мире, на экране обретает свободу, а заключённые с последним поклоном Френцелю, отбрасывают привитые им немцами рабские инстинкты и вновь обретают возможность улыбаться расстилающейся перед ними свободе. Финальная сцена метафорически показывает нам человека, оглушённого этой свободой.
Безусловно, в картине присутствуют некоторые моменты, которые, по мнению зрителей, могли быть исполнены несколько иначе. Можно было бы рассказать больше о жизни и боевом пути Печерского до попадания в Собибор, наделить «периферийных» узников своими развёрнутыми биографиями. Но сама возможность реализации этого вызывает вопросы, поскольку первая сцена фильма очень хороша, а открыть картину одновременно и боем под Минском, и прибытием партии евреев в Собибор невозможно. Более развернутый рассказ об узниках же скорее всего дестабилизировал бы очень хорошо выдержанный в фильме баланс между повествованием и «экшеном», попытка вновь уравновесить который вывела бы и без того немаленькую картину за разумные рамки хронометража.
Рудольф стоял на платформе, морщась от холода, и смотрел, как к сортировочному тупику медленно подползает очередная скотовозка. Мыслей не было в его бритой, слегка кружившейся от голода голове. Неподготовленный человек, увидевший впервые то, что ему предстояло сейчас увидеть, принял бы это за ночной кошмар. Но для Рудольфа это был просто очередной рабочий день. День, который ему предстояло перетерпеть.
Поезд остановился, с него соскочили конвоиры и передали ключи офицерам СС, стоявшим на платформе. Те распахнули двери вагона и закричали лающими голосами: «Аллес раус! Аллес раус!» Все на выход! Из вагонов в облаках пара и зловонных испарений начали вываливаться люди. Тех, кто пытался захватить с собой свой багаж, били по рукам. Скотовозки были заполнены под завязку, по сто человек в каждом вагоне. Люди ехали восемь дней без еды и воды. Это были еврейские семьи, «депортированные» нацистами. Как ни странно, большая часть пассажиров этого страшного поезда были еще живы. Они стояли и щурились от яркого света. Их быстро разделили на две колонны: женщин, детей и стариков в одну сторону, мужчин - в другую. Затем серьезный и брезгливый доктор бамбуковой палочкой отделил процентов десять работоспособных мужчин и процентов пять - женщин. Их отправляли в лагерь. Остальных увозили на «санитарную обработку» - в газовые камеры.
Год назад Рудольф вытянул счастливый билет. Он оказался достаточно сильным, чтобы работать. Теперь узнику в очередной раз предстояло доказать, что он еще не растерял свои силы и способен трудиться в составе подразделения «Канада». Они были чистильщиками. После того как пассажиров скотовозки, способных двигаться самостоятельно, увозили с платформы, им предстояло вынести из поезда трупы, инвалидов и тех, кто не способен был встать. Их клали на платформу и шли сортировать багаж. Категорически запрещалось разговаривать с больными или оказывать им помощь. После того как все сумки были отгружены, подъезжал грузовик-мусоровоз, в который вперемешку относили живых и мертвых, взрослых и детей. Дальше, вооружившись тряпками и дезинфицирующими средствами, надо было отмыть вагоны и платформу от крови и человеческих выделений, чтобы не осталось никаких следов того, что здесь происходило. За один рабочий день Рудольф «сортировал» по нескольку составов.
Место смерти
Сортировочная платформа была расположена в так называемом внешнем периметре лагеря Аушвиц (Освенцим). Сюда приходила ветка железной дороги, здесь выполнялись дневные работы. Днем внешний периметр охранялся цепью сторожевых башен с пулеметчиками. Однако до заката все заключенные должны были быть пересчитаны и отправлены во внутренний периметр, огороженный электрической проволокой, рвом и еще одной цепью сторожевых башен, куда переходила охрана с внешнего периметра, когда там заканчивались работы.
Когда началась депортация еврейского населения, никто не понимал, что происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив скарб и сбережения
Вечером у Рудольфа было немного свободного времени, и он отправлялся в гости к своему земляку Альфреду. Оба они были родом из Словакии, из маленького городка на окраине. Когда два года назад, в 1942-м, началась депортация еврейского населения, никто не мог представить, что на самом деле происходит. Люди ехали на новое место жительства, захватив хозяйственный скарб, сбережения, одежду. Все это сваливалось в огромную кучу сразу же по прибытии в лагерь, сортировалось и отправлялось на фронт или в бедные районы Германии. Тех, кто прошел отсев, брили наголо, татуировали им на левой груди порядковый номер. У Рудольфа он был «юбилейнымй» - 28 600. Именно столько несчастных оказалось за этим забором до него. Он знал, что почти никто из них не выжил, так так крайне редко встречал более ранние номера.
Естественная убыль в Аушвице составляла 20–50 человек в день. Люди умирали от истощения, болезней и просто по нелепой случайности. Например, охранники лагеря во время работы во внешнем периметре на стройке какого-нибудь объекта очень любили послать новичка принести что-то, находившееся за пределами ячейки десять на десять метров, которую запрещалось покидать. Едва человек выходил из этой зоны, ему в спину раздавался выстрел. Приятель Рудольфа, Альфред, работал в морге, где регистрировались все эти смерти.
Это было одно из самых спокойных мест в лагере. Трупы складывали на полки без всякого охлаждения, и в бараке стоял стойкий неприятный запах. Офицеры СС сюда не заходили, поэтому земляки могли спокойно поговорить.
Смерть в своих самых жутких проявлениях была обычным фоном местной жизни.
Как и в любом лагере, тут любили поговорить о побеге. Однако за те два года, что Рудольф провел в Освенциме, еще никому не удалось сбежать
Впоследствии во время допроса на одном из процессов над нацистами Рудольф Врба рассказывал о том, что ему пришлось увидеть в Аушвице: «В декабре 1942 года я шел по территории лагеря. У забора я заметил квадратные ямы внушительных размеров. Оттуда струился теплый воздух. Рядом никого не было. Когда я заглянул внутрь, то увидел много фрагментов обгоревших костей и детские головы. Почти нетронутые огнем детские головы. Тогда я не понимал, почему они не сгорели. Впоследствии выяснилось, что голова ребенка содержит гораздо больше жидкости, чем голова взрослого человека, и ей требуется больше времени и более высокая температура, чтобы полностью сгореть».
Процесс массового убийства в газовых камерах тоже происходил по оптимизированному сюрреалистичному сценарию. Осужденные на смерть до самого последнего момента не подозревали, что их ожидает. Измотанные и апатичные после долгих дней, проведенных в скотовозке, они послушно шли под конвоем в «предбанник», где раздевались догола, а для завершения иллюзии о том, что им предстоит мыться, получали по кусочку мыла и полотенце. Затем толпу загоняли в тесное герметичное помещение камеры. Чтобы люди набились как можно плотнее, у входа раздавались выстрелы, и задние ряды испуганно теснились. Огромные двери закрывались. Прижавшись голыми телами, осужденные некоторое время стояли в полной тишине. Их палачи ждали, чтобы температура внутри камеры поднялась до определенного уровня, при котором порошок-инсектицид Циклон Б* превращается в удушающий газ. Через 10–15 минут ожидания в потолке камеры открывали люки и люди в противогазах засыпали в них отравляющий порошок. Достаточно было пяти минут, чтобы он подействовал. Затем камеру проветривали, извлекали трупы и сжигали их в негасимых печах крематория.
* - Примечание Phacochoerus"a Фунтика:
«
По злой иронии судьбы изобретатель Циклона Б, который изначально задумывался как порошок от клопов и прочих вредителей, был евреем. Его звали Фриц Габер, в 1918 году он получил Нобелевскую премию по химии. После прихода Гитлера к власти Габер был вынужден эмигрировать из Германии. Многие члены его семьи погибли в газовых камерах фашистских концентрационных лагерей
»
План побега
Сидя в закутке между полками морга, Альфред и Рудольф обсуждали последние новости. Во внешнем периметре планировалась большая стройка. Сооружали новую железнодорожную сортировочную платформу, которая должна была обслуживать проект «Венгерская салями». В скором времени в Освенциме ожидали прибытия большого количества поездов из Венгрии. Строили новые печи, бараки и газовые камеры. Аушвиц выходил на невероятные мощности.
Рудольф, 19-летний юноша в затертой советской шинели, которая считалась тут самой завидной одеждой, сидел обхватив голову руками.
Ты помнишь, как они говорили, что это переезд? Просто переселение... И люди спокойно грузились в поезда. Если бы нам тогда кто-то сказал, если бы предупредил о том, что здесь происходит... Ведь никто, никто во внешнем мире не знает.
Как их предупредить? Ты же знаешь, что отсюда только один выход - через печь крематория, - отвечал 26-летний Альфред.
Как и в любом лагере, тут любили обсуждать тему побега. Однако за те два года, что Рудольф провел в стенах Освенцима, еще никому не удалось сбежать. Существовало две переклички: вечерняя и утренняя. Каждый раз всех заключенных, живых и мертвых, выводили или выносили из бараков и клали на землю рядами по десять. Таким образом конвоиры оперативно пересчитывали общее количество. Если кто-то отсутствовал, в лагере немедленно поднимали тревогу и начинали поисковую операцию. В этом случае охрана дежурила всю ночь во внешнем и внутреннем периметре, отряды засылали прочесывать окружающую территорию. Это длилось три дня, и еще не было случая, чтобы беглецов не нашли. Если они были живыми, их публично вешали на центральной улице между бараками. Если находили труп, его сажали у выхода из внешнего периметра и вкладывали ему в руку табличку с надписью «А вот и я».
Однако в лагере все же существовала специальная подпольная организация, которая постоянно разрабатывала планы побега. Альфред знал о ней и рассказал Рудольфу, что в настоящий момент как раз существует один очень рискованный, но очень эффективный план.
Для строительства новых венгерских бараков во внешний периметр завезли огромное количество деревянных щитов, которые надо было сложить в кучи. Люди, работавшие на разгрузке этих щитов, сложили одну из куч так, что в ней образовалась внутренняя камера на двух человек. Двум заключенным из тех, кто допускался к перемещению по лагерю (Рудольф как раз перешел из команды «Канада» на такую работу!), предстояло незаметно подойти днем к этой секретной куче и спрятаться внутри. Их завалят досками, а сверху положат табак, вымоченный в бензине, - он собьет со следа собак-ищеек. Три дня беглецам придется сидеть внутри, а когда на четвертую ночь снимут внешнюю охрану - бежать по течению близлежащей реки в сторону Словакии.
Свобода
Рудольф и Альфред понимали, что они смертельно рисковали. Был ли риск оправдан? Прожив два года в лагере, они достигли кое-каких позиций и могли рассчитывать выжить в этом аду. Впрочем, никаких гарантий жизни в лагере смерти не было - например, эпидемия тифа унесла почти 80 процентов населения женских бараков в Освенциме. Никого из заболевших и не думали лечить. Всех, кто выказывал малейшие признаки заражения, сразу же отправляли на «дезинфекцию» в газовую камеру.
Никаких гарантий жизни в лагере смерти не было. Эпидемия тифа унесла почти 80% населения женских бараков
Побег, хоть и в охваченную войной Европу, избавлял от ежедневных ужасов смерти. К тому же на карту были поставлены жизни сотен тысяч человек в Венгрии. Итак, основательно посовещавшись за полкой в морге, друзья решили использовать этот шанс.
7 апреля 1944 года, перед закатом, по лагерю Биркенау (Аушвиц II) разнесся вой сирен. Двое заключенных не явились на вечернюю перекличку! Они будто провалились сквозь землю. Три дня и три ночи территорию лагеря тщательно прочесывали двести собак. В соседние деревни и леса были разосланы поисковые отряды. Тщетно.
Тем временем Рудольф и Альфред, скорчившись, сидели в своем укрытии. В лагере они привыкли к скудному рациону, и голод не был проблемой. Сложнее было с водой и с затекшими руками и ногами. К тому же волнение и жажда почти не позволяли им спать. К вечеру третьего дня они услышали голоса над головой.
А что если они спрятались в этой куче? - говорил один из конвоиров другому.
Да ладно, тут с собаками ходили раз десять, наверное! - отвечал его товарищ.
А все же! Давай посмотрим?
Замерев и взяв наизготовку заранее запасенные ножи, Рудольф и Альфред приготовились к разоблачению. Догадливые немцы принялись разбирать деревянные щиты. Они сняли один слой, затем второй. Между ними и беглецами оставался последний тонкий слой дерева. И тут по лагерю опять завыли сирены.
Их поймали! - закричал один конвоир другому, и они тут же ушли смотреть.
Однако сирены означали всего лишь отмену поисков. Рудольф и Альфред не могли поверить своей удаче. Однако они еще не знали, насколько им на самом деле повезло. На рабочую площадку спустились сумерки. Настало время выбираться наружу. Беглецы долго растирали затекшие руки и ноги и наконец попытались сдвинуть деревянный щит над головой. Тщетно. Тела, совсем ослабевшие за три дня бессонницы, голода и волнения, не слушались хозяев. Они были замурованы в своей импровизированной камере. Однако узники не зря пережили когда-то переезд в скотовозке и все сложности лагерной жизни. Они не хотели сдаваться. В течение трех часов друзья сантиметр за сантиметром сдвигали деревянную панель на расстояние, достаточное для того, чтобы протиснуться наружу. И наконец свобода!
Только выбравшись на поверхность, они осознали, какую огромную услугу оказал им дотошный немецкий конвоир. Без этой неожиданной помощи нечего было бы и мечтать о том, чтобы вырваться наружу.
Мир узнает об Аушвице
Полной грудью вдыхая запах оттаявшей земли, друзья пробирались вдоль русла маленькой речки. Они ориентировались по страничке из детского атласа, которую им передали друзья, работавшие на сортировке багажа.
Самое главное состояло в том, чтобы избегать дружелюбных с виду домиков в деревнях. Местные поляки были давно выселены, на их месте прописались немецкие переселенцы из самых агрессивных слоев. Патрульные эсэсовцы давно научили их обращаться с беглецами самым жестоким образом. К счастью, друзья знали об этом по историям предыдущих побегов. Стоило заключенным обратиться за едой или помощью - и их сразу же сдавали.
Однако у Рудольфа и Альфреда была вода из местной речки, а это уже неплохо! Один раз им удалось укрыться в лесу от немецкого конвоя. Другой раз - добыть еды, настоящей деревенской еды: молока и яиц! И это после двух лет, проведенных на жидком реповом супе и очень плохом хлебе...
Ближе к Карпатам беглецам еще раз повезло: им повстречался партизан, который знал все местные тропинки и сумел перевести их через словацкую границу без проблем и лишних приключений. 21 апреля 1944 года Рудольф и Альфред в первый раз за два года спали на белых простынях в настоящих постелях в словацкой деревушке Скалайт.
Местный фермер помог им установить контакт с еврейским доктором из соседнего городка, а тот записал их отчет о лагере Аушвиц. Невероятно подробный отчет, с описью всех поездов, которые Рудольф очищал во время своей работы в подразделении «Канада», с перечнем всех смертей, которые Альфред зарегистрировал во время своей работы в морге. Это было первое сообщение о холокосте, первая правда об Освенциме и о том, куда на самом деле отправляются поезда с «депортированными» евреями. Доктор послал отчет в еврейскую общину в Братиславе.
Однако отчет не смог сохранить жизни венгерских евреев. Дело в том, что еврейская община Венгрии в этот момент как раз вступила в переговоры с нацистской Германией об обмене «крови на товары». Гиммлер предложил пощадить большую часть венгерских евреев в обмен на поставки грузовиков и прочего обеспечения для немецкой армии. Из-за этих переговоров отчет об Освенциме, хоть он и дошел до еврейской общины Венгрии, не был опубликован, чтобы не испортить сделку. Однако Германия нарушила свои обещания, и 450 тысяч венгерских евреев были уничтожены в печах концентрационных лагерей.
Рудольф и Альфред не смогли выполнить свой гуманистический план, но сумели сами вырваться из лагеря смерти. Впоследствии они будут выступать свидетелями на антифашистских процессах, по их истории будет написана не одна книга.
Рудольф стал профессором фармакологии в Университете Британской Колумбии в Ванкувере. Он получил мировую известность как исследователь сахарного диабета и рака.
Альфред реализовал себя как журналист и писатель. Под псевдонимом Йозеф Ланик он написал книгу «Чего не видел Данте».
- тунеядцы, антисоциальные элементы.
Розовый - гомосексуалисты.
Фиолетовый - члены религиозных сект, пацифисты, которые преследовались в нацистской Германии.
Красно-желтый - двумя наложенными треугольниками, составляющими звезду Давида, обозначали евреев.
Самый первый
Побег из концлагеря Треблинка, пожалуй, один из самых известных. Летом 1943 года заключенные там евреи подняли восстание и части из них удалось бежать. По словам выживших, план был в том, чтобы захватить оружие, перебить всю охрану и освободить лагерь целиком. Конечно, этот план не удался, несколько винтовок удалось украсть, но в целом побег, начавшийся рано утром 2 августа 1943 года, был катастрофически плохо подготовлен.
Для начала взорвали бочку с бензином, что было для охраны сигналом тревоги, а среди узников только создало сумятицу. Многие пожилые и истощенные не присоединились к восставшим. Большинство тех трехсот человек, кто, разорвав проволоку, бежал, были уничтожены с вышек. Нет точных данных о спасшихся – их единицы или немногие десятки. Ориентироваться в лесах бежавшие не могли, многие сразу попались. Лишь те, кто попытался бежать в одиночку и попал на добрых людей в польских деревнях, смогли выжить.
Самый знаменитый
Благодаря знаменитой книге «Большой побег» и одноименному фильму Джона Стёрджеса со Стивом Маккуином, Джеймсом Гарнером и Ричардом Аттенборо этот побег стал всемирно известным.
Его подготовили военнопленные ВВС союзников – американцы, англичане, канадцы, австралийцы. Они проделали колоссальную работу. План побега осуществляли 250 человек с настоящей четкой и декоративной англосаксонской подготовкой. Руководителя побега Роджера Бушелла звали «Большой Икс», у каждого тоннеля было свое название – Том, Дик и Гарри. Заключенные работали год, было много трудностей и драматических событий. Туннель Гарри был готов в марте 1944 года.
Тогда же и пришлось бежать, так как эсэсовское руководство распорядилось усилить довольно рыхлую систему безопасности лагеря. Собирались бежать 270 человек, но удалось это сделать только 76, 73 из которых были пойманы.
Самый успешный
Побег из концлагеря «Собибор» в последнее время широко освещается в прессе, выпущено несколько подробных книг. Этот эпизод считают самым успешным побегом из концлагеря. Однако и в нем много «белых пятен». Сразу по прибытии в лагерь, группа советских солдат-евреев, попавшая в рабочую команду, сразу стала искать пути побега. Офицера Александра Печерского другие заключенные, которые тоже давно и безуспешно вынашивали планы бегства, уговорили не предпринимать побег малой группой, так как остальных бы тогда расстреляли. Он согласился бежать всем лагерем.
План был в том, чтобы по одному перебить максимальное количество немцев. 14 октября все было готово. Эсэсовцев приглашали в мастерские для примерки и т.п., и там по одному уничтожали. До того, как охрана заподозрила неладное, были убиты 11 человек. Потом все побежали через колючую проволоку и минное поле. Перейти его удалось тремстам заключенным. Выжили около пятидесяти.
Самый впечатляющий
О жизни русских солдат в концентрационных лагерях мы знаем немного. Не очень известен народу и великий побег из концентрационного лагеря группы во главе с летчиком-истребителем Михаилом Девятаевым, уроженцем мордовского села Торбеево. Все они в конце войны в 1945 году попали в концлагерь Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море на границе Германии и Польши. Там производились испытания ракет ФАУ.
Два члена группы, которые были доставлены на остров раньше Девятаева, собирались бежать на лодке, но Девятаев убедил их, что в таком случае шансов на побег немного, зато вполне реально покинуть остров на бомбардировщике «Хейнкель», который там базировался. Побег готовился скрупулезно, сначала Девятаев попал в группу, обслуживающую аэродром, изучил приборы при помощи немецкого зенитчика, который сочувствовал русским, помог им и не выдал. Когда о планах побега стали догадываться, группа решила бежать.
Действия 21-минутного побега разворачивались поистине драматически: самолет сначала не взлетал, Девятаев какое-то время не мог понять, почему, потом оказалось, что он не учел положение триммеров руля, члены группы вручную установили их в положение «взлет». Самолет взлетел, но слишком резко, стал терять скорость и высоту. Наконец, разобравшись с управлением руля, Девятаев выровнял машину, за которой уже гнался немецкий истребитель. Он выпустил почти все боеприпасы, но нашему летчику удалось скрыться в облаках. Затем по солнцу он долетел до советских позиций, где был сбит нашими зенитными орудиями, но в итоге смог совершить удачную жесткую посадку.
Самый неудачный
Как сказал один из выживших евреев Шаул Хазан, когда он работал в зондеркоманде в Освенциме, он не был человеком, им потому и удалось уцелеть, что в них не осталось ничего человеческого. Евреи – члены зондеркоманд выполняли грязную работу по уничтожению узников лагеря – туда выбирали тех, кто покрепче и физически, и психически. В 1944 году, когда было ясно, что лагерь вскоре закроют, а оставшихся, в том числе и членов зондеркоманд, расстреляют, они решают бежать. Для этого при помощи заключенных женщин им удалось получить взрывчатку, которую производили в Освенциме. О побеге узнали в разных частях большого лагеря, но успехом он не увенчался. 7 октября члены зондеркоманды подрывают один из крематориев, уничтожают несколько охранников и бегут в лес. Там их всех поймали и расстреляли. Как пишет один из историков Освенцима, есть единственное свидетельство о возможно выживших: группа греческих евреев из пятнадцати человек прорвалась на волю, и двоих из них не нашли.
Концентрационный лагерь был чудовищным явлением войны, там погибли сотни тысяч людей. Но для некоторых узников концлагерь не стал смертным приговором. Для тех, кто осмелился на побег и выжил.
Самый впечатляющий
О жизни русских солдат в концентрационных лагерях мы знаем немного. Не очень известен народу и великий побег из концентрационного лагеря группы во главе с летчиком-истребителем Михаилом Девятаевым, уроженцем мордовского села Торбеево. Все они в конце войны в 1945 году попали в концлагерь Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море на границе Германии и Польши. Там производились испытания ракет ФАУ. Два члена группы, которые были доставлены на остров раньше Девятаева, собирались бежать на лодке, но Девятаев убедил их, что в таком случае шансов на побег немного, зато вполне реально покинуть остров на бомбардировщике «Хейнкель», который там базировался. Побег готовился скрупулезно, сначала Девятаев попал в группу, обслуживающую аэродром, изучил приборы при помощи немецкого зенитчика, который сочувствовал русским, помог им и не выдал. Когда о планах побега стали догадываться, группа решила бежать. Действия 21-минутного побега разворачивались поистине драматически: самолет сначала не взлетал, Девятаев какое-то время не мог понять, почему, потом оказалось, что он не учел положение триммеров руля, члены группы вручную установили их в положение «взлет». Самолет взлетел, но слишком резко, стал терять скорость и высоту. Наконец, разобравшись с управлением руля, Девятаев выровнял машину, за которой уже гнался немецкий истребитель. Он выпустил почти все боеприпасы, но нашему летчику удалось скрыться в облаках. Затем по солнцу он долетел до советских позиций, где был сбит нашими зенитными орудиями, но в итоге смог совершить удачную жесткую посадку.
Самый успешный
Побег из концлагеря «Собибор» в последнее время широко освещается в прессе, выпущено несколько подробных книг. Этот эпизод считают самым успешным побегом из концлагеря. Однако и в нем много «белых пятен». Сразу по прибытии в лагерь, группа советских солдат-евреев, попавшая в рабочую команду, сразу стала искать пути побега. Офицера Александра Печерского другие заключенные, которые тоже давно и безуспешно вынашивали планы бегства, уговорили не предпринимать побег малой группой, так как остальных бы тогда расстреляли. Он согласился бежать всем лагерем. План был в том, чтобы по одному перебить максимальное количество немцев. 14 октября все было готово. Эсэсовцев приглашали в мастерские для примерки и т.п., и там по одному уничтожали. До того, как охрана заподозрила неладное, были убиты 11 человек. Потом все побежали через колючую проволоку и минное поле. Перейти его удалось тремстам заключенным. Выжили около пятидесяти.
Самый знаменитый
Благодаря знаменитой книге «Большой побег» и одноименному фильму Джона Стёрджеса со Стивом Маккуином, Джеймсом Гарнером и Ричардом Аттенборо этот побег стал всемирно известным. Его подготовили военнопленные ВВС союзников – американцы, англичане, канадцы, австралийцы. Они проделали колоссальную работу. План побега осуществляли 250 человек с настоящей четкой и декоративной англосаксонской подготовкой. Руководителя побега Роджера Бушелла звали «Большой Икс», у каждого тоннеля было свое название – Том, Дик и Гарри. Заключенные работали год, было много трудностей и драматических событий. Туннель Гарри был готов в марте 1944 года. Тогда же и пришлось бежать, так как эсэсовское руководство распорядилось усилить довольно рыхлую систему безопасности лагеря. Собирались бежать 270 человек, но удалось это сделать только 76, 73 из которых были пойманы.
Самый первый
Побег из концлагеря Треблинка, пожалуй, один из самых известных. Летом 1943 года заключенные там евреи подняли восстание и части из них удалось бежать. По словам выживших, план был в том, чтобы захватить оружие, перебить всю охрану и освободить лагерь целиком. Конечно, этот план не удался, несколько винтовок удалось украсть, но в целом побег, начавшийся рано утром 2 августа 1943 года, был катастрофически плохо подготовлен. Для начала взорвали бочку с бензином, что было для охраны сигналом тревоги, а среди узников только создало сумятицу. Многие пожилые и истощенные не присоединились к восставшим. Большинство тех трехсот человек, кто, разорвав проволоку, бежал, были уничтожены с вышек. Нет точных данных о спасшихся – их единицы или немногие десятки. Ориентироваться в лесах бежавшие не могли, многие сразу попались. Лишь те, кто попытался бежать в одиночку и попал на добрых людей в польских деревнях, смогли выжить.
АД ЗА ОГРАДОЙ
Австрия. 20 километров от чудесного города Линц, знаменитого в том числе тем, что Гитлер мечтал перенести сюда столицу из ненавистной ему Вены.
Кругом зеленые луга и перелески с живописно разбросанными игрушечно-милыми домиками. На вершине огромного холма - тяжелая каменная стена, похожая на ограду средневекового замка. Но за оградой - не замок.
Ад.
С 1938 по 1945 год здесь, в концлагере Маутхаузен, только по официальным данным было уничтожено 122 766 человек, из них 32 180 советских граждан.
О, это был хорошо организованный, логистически безупречный ад!
Но даже внутри него была особая, с невероятным усердием охраняемая преисподняя. 20-й барак. Блок смерти. Он же блок "К", от слова "кугель" - пуля. Хотя как раз пуль на этих узников жалели.
Сюда привозили советских пленных, в основном офицеров, политруков, которые были признаны неисправимыми.
За каждым - по несколько побегов, саботаж, диверсии. Дотошные эсэсовцы даже не регистрировали их при поступлении. Зачем? Расходный материал, ходячие мертвецы. В 20-м бараке люди выдерживали не больше двух-трех недель.
Рейх считал их особо опасными.
И не ошибся.
20-й БАРАК
Летом 1944 года в Маутхаузене появился блок № 20, для русских.
Узники 20-го блока получали 1/4 общелагерного рациона. Ложек, тарелок им не полагалось. Блок никогда не отапливался. В оконных проёмах не было ни рам, ни стёкол. В блоке не было даже нар. Зимой, прежде чем загнать узников в блок, эсэсовцы заливали из шланга пол блока водой. Люди ложились в воду и просто не просыпались.
"Смертники" имели "привилегию" — они не работали, как другие заключенные. Вместо этого они целый день занимались "физическими упражнениями"— безостановочно бегали вокруг блока или ползали.
За исключением 5-6 югославов и нескольких поляков (участников варшавского восстания), все заключённые "блока смерти" были советскими военнопленными офицерами, направленными сюда из других лагерей.
В 20-й блок Маутхаузена направлялись узники, даже в концлагерях представлявшие собой угрозу III Рейху вследствие своего военного образования, волевых качеств и организационных способностей.
Все они были взяты в плен ранеными или в бессознательном состоянии и за время своего пребывания в плену были признаны "неисправимыми". В сопроводительных документах каждого из них стояла буква "К", означавшая, что заключенный подлежит ликвидации в самые короткие сроки.
Поэтому прибывших в 20-й блок даже не клеймили, поскольку срок жизни заключенного в 20-го блок не превышал нескольких недель.
За год в 20-м бараке были зверски убиты около 6000 советских офицеров. К концу января в блоке № 20 оставалось в живых около 570 человек. По всем законам у тех, кто ещё был жив, не должно остаться ни разума, ни воли.
Но именно эти "живые мертвецы" совершили то, что больше не удалось никому в кровавой истории Маутхаузена.
ПОДГОТОВКА К ПОБЕГУ
В январе 1945 года в лагерь привезли новеньких - в основном летчиков.
Летчиков вообще было много в 20-м бараке, может, потому, что сама профессия отбирала особо смелых.
В местном музее (бывшем лазарете), сделанном на европейский манер с интерактивными стендами, нахожу скромную тумбу с надписью "20-й блок".
Включаю наушники. И слышу будничный голос Михаила Рыбчинского - одного из новичков. И немногих выживших:
Нас определили в 20-й барак... Мы посмотрели - страшное дело. Там уже был комитет из политруков. Мы рассказали обстановку: среди нас были те, кто недавно с фронтов. Обсудили. Решили делать побег...
Лётчик, красавец-богатырь Николай Власов был легендой.
В 1941-м он протаранил вражеский самолет - и выжил.
В 1942 году ночью под шквальным огнем сел в тылу врага и забрал раненого товарища-лётчика.
220 боевых вылетов, звание Героя Советского Союза.
Его ценили даже немцы, и когда в 1943 его всё же сбили и раненым взяли в плен, разрешили носить Звезду Героя.
Надеялись склонить аса на переход к однофамильцу - генералу Власову. Когда убедились, что не получится, отправили в один лагерь, другой. В каждом из них Власов готовил побег.
Наконец, как неисправимый, попал в Маутхаузен.
И взялся за своё: организацию сопротивления.
Ему помогали знаменитый командир 306-й Краснознаменной штурмовой авиационной дивизии Александр Исупов, за голову которого была когда-то назначена награда, полковник Кирилл Чубченков, о чьих лётных подвигах ходили легенды...
Ждать было нельзя - это они понимали.
Красная Армия уже вступила в Польшу и Венгрию, американцы скоро могли подойти к Линцу.
Обитателей блока смерти эсэсовцы должны были ликвидировать первыми.
Совещались о побеге во время игры в "печку": после издевательств на морозе охранники разрешали узникам погреться.
Кто-то один кричал:
"Ко мне!".
И его плотно обступали, согревая друг друга. Через несколько минут другой кричал: "Ко мне!" Печка собиралась снова.
Я оглядываю крошечный двор перед бараком: все как на ладони. Как удалось Власову, Исупову и товарищам "заседать" здесь незамеченными? Безоружные, изможденные - на что они надеялись в схватке с элитной эсэсовской охраной?
На мужество и смекалку.
Нет оружия?
Разобьем умывальники, выломаем из мостовой булыжники, сорвем с себя деревянные колодки, а еще вооружимся... кусками мыла, которые валяются в комнате у блокового. По проволоке идет ток?
Накинем на неё одеяла, грудой хранившиеся в той же комнате. Будут стрелять пулеметы с вышек? А мы ударим по ним струей из огнетушителей - их в бараке целых два!
Штаб поделил барак на шесть групп, в каждую назначил старшего.
Осталось договориться со всеми. Ведь ясно: если убежит часть узников, остальных тут же расстреляют.
Несколько югославов и поляков, попавших в "русский" барак, согласились сразу. Человек 70, которые уже не могли ходить, со слезами поддержали товарищей. В день побега они отдадут свою одежду, оставшись голыми: только выберитесь отсюда, только расскажите о нас!
И вдруг... За несколько дней один из узников, когда эсэсовцы вносили баланду, вырвался наружу с криком:
Я хочу жить! Я что-то знаю!
Ночью 26 января эсэсовцы вывели из барака 25 человек. Власова, Исупова, Чубченкова и всех других руководителей восстания. Неизвестно, пытали ли их. Но больше никого из барака не забрали. Их всех сожгли в крематории заживо.
Восстание не отменили.
Его перенесли.
В ночь со 2 на 3 февраля заключенные обнялись на прощанье. Дали клятву: рассказать о тех, кто не вернется домой, обменялись адресами. И поднялись в атаку.
Их было 419 человек.
В ночь со 2 на 3 февраля 1945 года заключенных концлагеря Маутхаузен подняла с нар пулемётная стрельба. Доносившиеся снаружи крики "Ура!" не оставляли сомнений: в лагере идёт настоящий бой. Это 500 узников блока № 20 (блок смертников) атаковали пулемётные вышки.
В назначенную ночь около полуночи "смертники" начали доставать из тайников своё "оружие"— булыжники, куски угля и обломки разбитого умывальника.
Главным "оружием" были два огнетушителя.
Были сформированы 4 штурмовые группы: три должны были атаковать пулемётные вышки, одна в случае необходимости — отбить внешнюю атаку со стороны лагеря.
Около часа ночи с криками "Ура!" смертники 20-го блока начали выпрыгивать через оконные проемы и бросились на вышки. Пулемёты открыли огонь. В лица пулемётчиков ударили пенные струи огнетушителей, полетел град камней. Летели даже куски эрзац-мыла и деревянные колодки с ног.
Один пулемёт захлебнулся, и на вышку тотчас же начали карабкаться члены штурмовой группы.
Завладев пулемётом, они открыли огонь по соседним вышкам. Узники с помощью деревянных досок закоротили проволоку, побросали на неё одеяла и начали перебираться через стену.
Из почти 500 человек более 400 сумели прорваться через внешнее ограждение и оказались за пределами лагеря.
Как было условлено, беглецы разбились на несколько групп и бросились в разные стороны, чтобы затруднить поимку.
Самая большая группа бежала к лесу. Когда её стали настигать эсэсовцы, несколько десятков человек отделились и бросились навстречу преследователям, чтобы принять свой последний бой и задержать врагов хоть на несколько минут.
Одна из групп наткнулась на немецкую зенитную батарею.
Сняв часового и ворвавшись в землянки, беглецы голыми руками передушили орудийную прислугу, захватили оружие и грузовик. Группа была настигнута и приняла свой последний бой.
Около сотни вырвавшихся на свободу узников погибли в первые же часы. Увязая в глубоком снегу, по холоду (термометр в ту ночь показывал минус 8 градусов), истощённые, многие просто физически не могли пройти более 10-15 км.
Но более 300 смогли уйти от преследования и спрятались в окрестностях.
В поисках беглецов кроме охраны лагеря, были задействованы расквартированные в окрестностях части вермахта, части СС и местная полевая жандармерия. Пойманных беглецов доставляли в Маутхаузен и расстреливали у стены крематория, где тут же сжигали тела. Но чаще всего расстреливали на месте поимки, а в лагерь привозили уже трупы.
В немецких документах мероприятия по розыску беглецов именовались "Мюльфиртельская охота на зайцев".
К розыскам было привлечено местное население.
Бойцы Фольксштурма, члены Гитлерюгенда, члены местной ячейки НСДАП и беспартийные добровольцы азартно искали в окрестностях "зайцев" и убивали их прямо на месте.
Убивали подручными средствами — топорами, вилами, поскольку берегли патроны. Трупы свозили в деревню Рид ин дер Ридмаркт, и сваливали во дворе местной школы.
Здесь же эсэсовцы вели подсчёт, зачёркивая нарисованные на стене палочки. Спустя несколько дней эсэсовцы заявили, что "счёт сошёлся".
Они соврали.
Остался в живых один человек из группы, уничтожившей немецкую зенитную батарею.
Девяносто два дня рискуя жизнью, скрывала на своем хуторе двух беглецов австрийская крестьянка Лангталер, сыновья которой в это время воевали в составе вермахта.
19 бежавших так и не были пойманы. Имена 11 из них известны.
8 из них остались в живых и вернулись в Советский Союз.
После войны они встретятся в Новочеркасске по приглашению журналистки Ариадны Юрковой. Виктор Украинцев, Иван Битюков, Владимир Соседко... Расскажут о товарищах. Попытаются восстановить события.
Ни один из героев 20-го барака не стал Героем своей страны.
Никто из участников восстания не удостоен медалей и орденов.
О них не снимали фильмы и не писали книги.
Понятно - в сталинские времена само пребывание в лагере считалось позором.
Но и сегодня у большинства из них нет даже имен...
ПАМЯТЬ
Семьдесят лет спустя я стою во дворе, где был 20-й барак. Земля с дырами от кротовьих нор. На небольшом стеклянном стенде - несколько слов о восстании. И это всё.
Узники 20-го блока - это люди, чьими именами надо называть улицы!
Таких солдат не было ни в одной армии мира!
А мы их забыли! - с горечью говорит кинорежиссер Вячеслав Серкез.
Он первым из россиян решил сделать документальный фильм о подвиге наших соотечественников. Пять лет собирал материал. Успел записать интервью с уцелевшими узниками 20-го блока - сейчас все они умерли.
Потом долго искал деньги на съёмки. И только в этом году по каналу "Культура" сможет показать свою работу.
Я был зимой в Маутхаузене, в день 70-летия восстания, - вспоминает режиссер. - Кроме моей съемочной группы, россиян на церемонии не было. А их ждали...
Узники 20-го барака не боялись смерти.
Страшнее для них было забвение.
Отдавая свою одежду тем, кто ещё мог бежать, прощаясь перед атакой, прикрывая собой товарищей, они просили об одном: расскажите о нас.
Умирая, шептали свои фамилии и протягивали заранее написанные листочки с адресами.
Они не хотели быть перечёркнутыми палочками.
В 1994 году австрийский режиссер и продюсер Андреас Грубер снял фильм о событиях в округе Мюльфиртель («Hasenjagd: Vor lauter Feigheit gibt es kein Erbarmen»).
